Мечтательность нередко порицается, в том числе - педагогами в школе. В записках родителям они пишут, что "Моника любит мечтать наяву”, призывая обратить на это внимание. И, по возможности, принять меры.
Тем временем, отмечают психологи, мы грезим наяву почти половину времени бодрствования. Это значит, что на то есть веская причина.
Термин “грезы наяву” был введен Жюльеном Варендонком в 1921 году в его книге "Психология сновидений наяву". В то время автор и известный психотерапевт Фрейд видели в нем преимущества.
Как отмечают эксперты, за последние 20 лет были проведены исследования, которые описывают мечтания наяву как “сбой когнитивного контроля”. А некоторые исследователи из Гарварда недавно заявили, что “блуждающий ум - это не счастливый ум”.
Исключением из этого мнения было мнение выдающегося психолога Джерома Сингера, который провел большую часть своей профессиональной жизни, исследуя сновидения наяву.
Сингер выделил три типа мечтаний наяву. Хотя два из них могут иметь негативные последствия, один весьма полезен.
Первый- это “дисфория вины”, или грезы о страхе перед будущим, когда мы либо думаем о прошлом, упорствуя в негативном опыте, либо - катастрофизируем будущее.
Затем возникает “плохой контроль внимания” - когда человек изо всех сил пытается сосредоточиться на определенной мысли или задаче, что особенно неприятно для людей с дефицитом внимания.
Эти два вида мечтаний наяву не имеют очевидных преимуществ. Но третий тип, “позитивное конструктивное мечтание наяву”, когда мы устремляем свой ум вперед и представляем будущие возможности творческим, позитивным образом, может быть весьма полезным.
Он полезен для планирования и творчества. Это мост, который связывает наши внутренние наблюдения с прогнозами, необходимыми для будущих исследований.
Несмотря на преимущества, мы вытесняем мечтательность из наших детей — и, в свою очередь, из нашей взрослой жизни тоже.
Мечтать наяву категорически не рекомендуется в большинстве традиционных учебных сред.
Когда мы считаем, что мечтательность наяву является отличительной чертой, возникает вопрос: не называют ли таких детей “неуспевающими” или “нарушителями спокойствия” просто за то, что их действия не вписываются в жесткие рамки современной системы образования?
Вместо того чтобы демонизировать мечтательность наяву, мы должны защищать ее, лелеять, чтить. Если не ради множества физиологических и психологических преимуществ, то ради потенциальных выгод для общества.
Люди, которые мечтают наяву, более рефлексивны, обладают более глубоким чувством сострадания и проявляют больше склонности к принятию моральных решений.
И, в конечном счете, дети, которые более рефлексивны, сострадательны и нравственны, вырастают взрослыми, которые строят более справедливое общество.
