Ильф и Петров - коренные жители Одессы, поэтому им отлично был известен подлинный портрет так называемого героя, своего земляка.
Шмидт Петр Петрович - одессит, продолжатель морской офицерской династии. Родился в 1867 году. Отец был контр-адмиралом, дядя Владимир Петрович Шмидт - полный адмирал, сенатор, флагман русского флота, герой обороны Севастополя, и это далеко не полный перечень его заслуг.
Именно покровительство такого именитого родственника посодействовало блестящей карьере Петра. Влиятельный дядя помогал племяннику в течение всей жизни.
Юноша был от природы нервозный, излишне возбудимый, что бросалось в глаза сокурсникам в морском училище и позже его сослуживцам. Уже тогда часто случались нервные срывы и припадки, которые стали поводом для отправки парня на психиатрическую экспертизу с места учебы. Вмешался дядя, историю благополучно замяли.
По окончании учебного заведения молодого Шмидта направили в Балтийский флот мичманом. Новоиспеченный офицер не прижился в коллективе. Дальше было еще хуже: Петр женился на даме легкого поведения, что было неприемлемо для касты морских офицеров и грозило полным увольнением со службы.
Дядя снова "разрулил" ситуацию. Однако сослуживцы не простили Петру такую женитьбу. Его и супругу перестали пускать в приличное общество.
Отец не пережил такого позора и умер от сердечного приступа. Петра же с подачи дяди перевели на Тихоокеанский флот. Но и тут племянничек "накосячил": устроил перед высшим командованием настоящую истерику с криками, плачем, безумными речами, даже бился в конвульсиях на полу.
По просьбе все того же дяди психически больного Петра не списали, а отправили в запас, оставив в звании лейтенанта. Он провел два месяца в элитной клинике для душевнобольных, а потом был определен на торговое судно капитаном.
Вроде бы жизнь пошла на лад: хватало денег, был свой дом в Одессе, появился сын Евгений. Однако с началом русско-японской войны офицер запаса Петр Шмидт был призван на службу. Хватило его ненадолго: Тихоокеанский поход закончился припадком и списанием на берег.
Дядя и тут подсуетился. Племянник попал на Черноморский флот в качестве командира двух эсминцев в Измаиле. Злоключения Петра продолжались и тут. Он выкрал кассу с корабля на общую сумму в 2500 рублей и устроил себе веселое путешествие по черноморскому побережью.
Спустив все деньги, отдал себя в руки полиции. Сказал, что деньги у него были украдены, а сам пустился в бега, не сознавая своих действий.
Пока Петр находился в полицейском участке, жена снова занялась проституцей, успев перед этим оставить мужу дочь Катерину.
Последние "фокусы" племянника тяжело дались дяде, он с трудом смог замять кражу корабельных денег и дезертирство во время войны. Но все-таки уберег непутевого родственника от суда и каторги.
Петр отделался увольнением со службы, дядя же вернул все растраченные деньги.
Потом лейтенант Шмидт бросился в политику, благо обстановка располагала: в стране бродили революционные настроения. Петр часто выступал на митингах, производя на людей сильное впечатление своими пламенными речами. Убедительность и красноречивость так характерны для сумасшедших, которые сами увлекаются своими безумными идеями и верят в них безоговорочно. А нервные припадки и срывы лишь подчеркивали его убежденность, добавляли выступлениям революционный пыл и особый романтизм.
Позднее, в советское время, вспоминался еще один случай, который якобы доказывал горячий романтизм истинного революционера: лейтенант Шмидт провел несколько часов в одном купе со своей соседкой и по уши влюбился в нее, а потом несколько лет не переставая слал ей любовные письма. Хотя врачи совершенно однозначно трактуют такое неадекватное поведение как маниакальное.
С началом Севастопольского восстания Петра снова понесло. Он нацепил себе погоны капитана второго ранга и провозгласил себя командующим Черноморским флотом. В таком виде он предстал перед матросами, посещая восставшие корабли вместе со своим сыном.
Подавление бунта закончилось для лейтенанта Шмидта арестом и смертной казнью. В этот раз связи дяди не смогли помочь, и племянника его расстреляли на острове Березань.
Этот странный человек не состоял в большевиках, не числился среди эсеров, а всего навсего был психически нездоров.
А что же его дети?.. Как отец Петр был безупречен, очень любил сына и много внимания уделял воспитанию. Всегда брал с собой на митинги.
Так юный Евгений попал на крейсер "Очаков", когда там началось восстание. Был арестован и 40 дней сидел в камере.
Об отпрыске пламенного революционера тогда много писали в газетах, а называли его не иначе как "сыном лейтенанта Шмидта". Просто журналисты не знали его настоящего имени.
Под эту марку потом косили многие жулики, прикрываясь именем Шмидта, называя себя его детьми и собирая неслабые пожертвования на "дело революции".
Постепенно события, связанные с восстанием в Севастополе канули в лету. Имя Петра Шмидта снова всплыло спустя годы, когда Советская Россия отмечала особую дату: 20-летие первой революции.
Легендарному лейтенанту шизофренику стали посвящать стихи, книги, в честь него устанавливали памятники, называли улицы, парки. Снова возникли из небытия многочисленные "дети лейтенанта Шмидта", в очередной раз пытавшиеся нажиться на славе "отца".
Настоящий сын "героя революции" был далеко не идеальным в понимании советских властей. Евгений стал белым офицером и с позволения Керенского добавил к своей фамилии приставку "Очаковский" как напоминание об любимом отце.
У Евгения не сложились отношения с красными, но и у белых он не нашел понимания как сын революционера. Жизнь его прошла в одиночестве и нищете, а смерть сын лейтенанта Шмидта встретил в приюте для бедных в Париже.
"Один, во всем свете, навсегда один... отец заменял мне не только мать, но и весь свет. С его смертью жизнь утратила для меня какую-либо ценность".
Екатерина, дочь Петра Шмидта, росла в семье тетки Анны Петровны Избаш, которая позднее стала известной художницей. Что с девочкой стало потом, неизвестно. Она могла погибнуть в блокадном Ленинграде или выйти замуж и родить потомков легендарного лейтенанта Шмидта.
